Premier group (все отзывы)
Организация гастролей ведущих Московских элитных театров с участием самых рейтинговых и кассовых топ звезд отечественного шоу-бизнесса. Организация концертов, шоу программ, детских музыкальных спектаклей.
В
Вера
г. Санкт-Петербург
26 февраля 2014 12:45
Плюсы:
Отъ нечего дѣлать мы спали, какъ сурки. Нора наша не нагрѣвалась.
Иногда мы выходили изъ нея, отыскивали тѣнистое мѣстечко и наблюдали теченіе солнца, звѣздъ, планетъ и нашего большого мѣсяца, который, по сравнительной величинѣ съ вашимъ жалкимъ мѣсяцемъ, былъ то же, что яблоко относительно вишни.
Солнце двигалось почти наравнѣ со звѣздами и лишь едва замѣтно отъ нихъ отставало, что и съ земли замѣчается.
Мѣсяцъ стоялъ совершенно неподвижно и не былъ виденъ изъ ущелья, о чемъ мы очень тужили, такъ какъ изъ темноты мы могли бы наблюдать его съ такимъ же успѣхомъ, какъ ночью, до которой было еще далеко. Напрасно мы не выбрали другого ущелья, изъ котораго можно было бы видѣть мѣсяцъ; но теперь уже поздно!..
Приближался полдень; тѣни перестали укорачиваться; мѣсяцъ имѣлъ видъ узкаго серпа, все болѣе и болѣе блѣднѣвшаго, по мѣрѣ приближенія къ нему солнца.
Мѣсяцъ — яблоко, солнце — вишня: не зашла бы вишня за яблоко, не случилось бы солнечнаго затменія.
На лунѣ оно составляетъ частое и грандіозное явленіе; на землѣ оно рѣдко и ничтожно: пятнышко тѣни, чуть не съ булавочную головку (а иногда и въ нъсколько верстъ длины, но что это, какъ не булавочная головка въ сравненіи съ величиною земли), описываетъ полосу на планетѣ, переходя, въ благопріятномъ случаѣ, изъ города въ городъ и пребывая въ каждомъ изъ нихъ нѣсколько минуть. Здѣсь же тѣнь покрываеть или всю луну, или, въ большинствѣ случаевъ, значительную часть ея поверхности, такъ что полная темнота продолжается цѣлые часы…
Серпъ сталъ еще уже и, на ряду съ солнцемъ, едва замѣтенъ…
Серпъ совсѣмъ сдѣлался не виденъ.
Мы вылѣзли изъ ущелья и глядѣли на солнце черезъ темное стекло…
Вотъ, какъ будто кто-то съ одной стороны свѣтила приплюснулъ невидимымъ гигантскимъ пальцемъ его свѣтящуюся массу.
Вотъ уже видна только половина солнца. Наконецъ, исчезла послѣдняя его частица, и все погрузилось въ мракъ.
Набѣжала и прикрыла насъ огромная тѣнь.
Но слѣпота быстро исчезаетъ: мы видимъ мѣсяцъ и множество звѣздъ.
Это не тотъ мѣсяцъ—серпъ; этотъ имѣетъ форму темнаго круга, охваченнаго великолѣпнымъ багровымъ сіяніемъ, особенно яркимъ, хотя и блѣднымъ съ той стороны, гдѣ пропалъ остатокъ солнца.
Да, я вижу цвѣта зари, которыми когда-то мы любовались съ земли.
И окрестности залиты багрянцемъ, какъ бы кровью… Тысячи людей глядятъ невооруженными глазами и черезъ стекла на насъ, наблюдая полное лунное затмѣніе… Родныя очи! видите ли вы насъ?..
Пока мы тутъ горевали, красный вѣнокъ становился равномѣрнѣе и красивѣе. Вотъ онъ равенъ всей окружности мѣсяца; это середина затменія. Вотъ одна сторона его, противоположная той, гдѣ скрылось солнце, поблѣднѣла и посвѣтлѣла… Вотъ она дѣлается все блестящѣе и принимаетъ видъ брильянта, вставленнаго въ красный перстень…
Брильянтъ превратился въ кусочекъ солнца — и вѣнецъ невидимъ… Ночь переходитъ въ день — и оцѣпенѣніе наше пропадаетъ: прежняя картина предстала передъ глазами… Мы заговорили оживленно.
— Откуда беретъ земля видѣнную нами сейчасъ красноту? -спросилъ я.
— Атмосфера земная поглощаетъ и испускаетъ по преимуществу красные лучи, когда послѣднимъ приходится проходить громадную толщу воздуха, насыщеннаго водяными парами и туманными шариками. Ты поймешь это, когда вспомнишь про земныя зори.
Я говорилъ: «мы выбирали тѣнистое мѣстечко и дѣлали наблюденія»; но вы можете спросить: «какимъ образомъ изъ тѣнистаго мѣстечка вы наблюдали солнце?»
Я отвѣчу: «не всѣ тѣнистыя мѣста холодны и не всѣ освѣщенныя мѣста накалены». Дѣйствительно, температура почвы зависитъ отъ того, главнымъ образомъ, сколько времени солнце нагрѣвало это мѣсто. Есть пространства только нѣсколько часовъ тому назадъ освѣщенныя солнцемъ и бывшія до того времени въ тѣни. Понятно, температура ихъ не только не могла быть высока, но она даже черезчуръ низка. Гдѣ есть скалы и крутыя горы, бросающія тѣни, тамъ есть и пространства, хотя освѣщенныя, такъ что съ нихъ можно видѣть солнце, — но холодныя. Правда, только иногда ихъ не бываетъ подъ рукой, и прежде чѣмъ ихъ отыщешь и дойдешь до нихъ, порядкомъ пропечешься — не спасетъ и зонтикъ.
Ради удобства и отчасти моціона мы, замѣтивъ множество камней въ нашей щели, рѣшили ихъ, не успѣвшихъ нагрѣться, натаскать въ достаточномъ количествѣ наружу, чтобы застелить ими нѣкоторую открытую со всѣхъ сторонъ площадь, и тѣмъ защитить свои тѣла, посредствомъ ихъ холоднаго лучеиспусканін, отъ жары.
Сказано — сдѣлано.
Такимъ образомъ мы всегда могли выходить наверхъ и, возсѣдая въ центрѣ каменной груды, — торжественно дѣлать наблюденія.
Камни могли прогрѣться!
Можемъ натаскать новыхъ, благо ихъ тутъ внизу много; въ силахъ, ушестеренныхъ луною, также недостатка быть не можетъ.
Это мы совершили уже послѣ солнечнаго затменія, котораго даже и не ждали съ увѣренностію.
Кромѣ этого дѣла, тотчасъ послѣ затменія мы занялись опредѣленіемъ широты той мѣстности луны, на которой мы находились, что было сдѣлать нетрудно, имѣя въ виду эпоху равноденствія (она видна изъ случившегося затменія) и высоту солнца. Такимъ образомъ широта мѣста оказалась въ 40 град. сѣв. шир., и мы не находились, значитъ, на экваторѣ луны.
«…мы наблюдали затменіе…»
Итакъ прошелъ полдень — 7 земныхъ сутокъ съ восхода солнца — чему мы не были свидѣтелями. Въ самомъ дѣлѣ, хронометръ указываетъ, что время нашего пребыванія на лунѣ равно 5 земньмъ суткамъ. Слѣдовательпо, мы явились на луну рано утромъ въ 48 часу. Это объясняетъ, почему мы, проснувшись, нашли почву очень холодной: она не успѣла нагрѣться, будучи страшно охлаждена предшествующей продолжительною 15-дневною ночью.
Мы спали и просыпались и каждый разъ видѣли надъ собой все новыя и новыя звѣзды. Это все тотъ же знакомый землѣ узоръ, все тѣ же звѣзды, только узкая дыра, въ которой мы помѣщались, не дозволяла за разъ видѣть большое ихъ количество, да не мерцали онѣ на черномъ полѣ да текли въ 27 разъ медленнѣе.
Вонъ показался Юпитеръ; его спутниковъ можно видѣть здѣсь невооруженными глазами, и мы наблюдали ихъ затменія. Пересталъ быть виденъ Юпитеръ. Выкатилась полярная звѣзда. Бѣдная! она не играетъ здѣсь важной роли. Только мѣсяцъ одинъ никогда не заглянетъ въ наше ущелье, если мы даже будемъ тутъ дожидаться его тысячу лѣтъ. Не зайдетъ — потому что онъ вѣчно неподвиженъ. Его оживить можетъ только движеніе нашихъ тѣлъ на этой планетѣ; тогда онъ можетъ опуститься, подняться и закатиться… Къ этому вопросу мы еще вернемся…
Нельзя все спать!
Мы принялись строить планы.
— Ночью выйдемъ изъ ущелья, но не тотчасъ послѣ заката, когда почва накалена до крайней почти степени, а спустя нѣсколько десятковъ часовъ. Посѣтимъ и наше жилище; что-то тамъ дѣлается? Не напроказило ли солнце? Затѣмъ повояжируемъ при мѣсячномъ освѣщеніи. Насладимся видомъ здѣшняго мѣсяца. До сихъ поръ мы видѣли его похожимъ на бѣлое облачко, ночью же увидимъ во всей красѣ, во всемъ блескѣ и со всѣхъ сторонъ, такъ какъ онъ быстро вертится и самъ себя покажетъ не болѣе, чѣмъ въ 24 часа, то есть въ незначительную часть лунныхъ сутокъ.
Нашъ большой мѣсяцъ — земля имѣетъ фазы, какъ и луна, на которую мы прежде смотрѣли издали съ мечтательнымъ любопытствомъ.
Для нашей мѣстности въ полдень бываетъ новомѣсячіе, или новоземліе; при заходѣ солнца — первая четверть; въ полночь — полномѣсячіе; при восходѣ — послѣдняя четверть.
Мы находимся въ мѣстности, гдѣ ночи и даже дни вѣчно мѣсячные. Это недурно, но только до тѣхъ поръ, пока мы существуемъ въ полушаріи, видномъ съ земли; но какъ скоро мы переходимъ въ другое полушаріе, не видное съ земли, то тотчасъ же лишаемся ночного освѣщенія. Лишаемся до тѣхъ поръ, пока находимся въ этомъ несчастномъ и вмѣстѣ съ тѣмъ столь таииственномъ полушаріи. Таинственно оно для земли, такъ какъ земля его никогда не видитъ и потому ученыхъ оно очень интригуетъ; несчастно оно потому, что его жители, буде они тамъ есть, лишены ночного свѣтила и великолѣпнаго зрѣлища.
Въ самомъ дѣлѣ, есть ли на лунѣ обитатели?.. Каковы они? Похожи ли на насъ? До сихъ поръ мы ихъ не встрѣчали, да и довольно трудно было встрѣтить, такъ какъ мы сидѣли чуть не на одномъ мѣстѣ и занимались гораздо болѣе гимнастикой, чѣмъ селенографіей. Особенно интересна та невѣдомая половина, черныя небеса которой по ночамъ вѣчно покрыты массою звѣздъ, большею частію мелкихъ, телескопическихъ, такъ какъ нѣжное сіяніе ихъ не разрушается многократными преломленіями атмосферы и не заглушается грубымъ свѣтомъ огромнаго мѣсяца. Нѣтъ ли тамъ углубленія, въ которомъ могутъ скопиться газы, жидкости и лунное населеніе? Таково содержаніе нашихъ разговоровъ, въ которыхъ мы проводили время, дожидаясь ночи и заката. Его мы ждали также съ нетерпѣніемъ. Было не очень скучно. Не забыли и про опыты съ деревяннымъ масломъ, о которомъ заранѣе говорилъ физикъ.
Дѣло въ томъ, что намъ удавалось получить капли громадныхъ размѣровъ. Такъ, капли масла съ горизонтальной плоскости, при паденіи, достигали величины яблока. Капли съ острія были гораздо меньше; черезъ отверстія масло вытекало раза въ 2½ медленнѣе, чѣмъ на землѣ при одинаковыхъ условіяхъ. Явленія волосности, зависящія отъ борьбы частичныхъ силъ жидкости, постоянныхъ на всякой планетѣ, съ тяжестію проявлялись на лунѣ съ ушестеренною силою. Такъ, масло по краямъ сосуда поднималось надъ среднимъ уровнемъ разъ въ 6 сильнѣе. То же происходило съ поднятіемъ, выше уровня жидкости, этой послѣдней въ трубкѣ.
Въ маленькой рюмкѣ масло имѣло форму почти сферическую — вдавленную…
Не забывали мы и грѣшной своей утробы. Черезъ каждые 6-10 часовъ подкрѣпляли себя пищей и питьемъ.
Съ нами былъ самоваръ съ плотно привинченной крышкой, и мы частенько попивали настой китайской травки.
Конечно, ставить его обыкновеннымъ образомъ не приходилось, такъ какъ для горѣнія угля и лучины необходимъ воздухъ; мы просто выносили его на солнце и обкладывали особенно накалившимися мелкими камешками. Поспѣвалъ онъ живо, — не закипая. Горячая вода вырывалась съ силою изъ открытаго крана, побуждаемая къ тому давленіемъ пара, не уравновѣшеннымъ тяжестію атмосферы.
Такой чай было пить не особенно пріятно, въ виду возможности жестоко обвариться, ибо вода разлеталась во всѣ стороны, какъ взрываемый порохъ.
Поэтому мы, кладя заранѣе чай въ самоваръ, давали ему сначала сильно нагрѣться, потомъ ждали, пока онъ, освобожденный отъ горячихъ камней, остынетъ, и, наконецъ, пили готовый чай, не обжигая губъ. Но и этотъ, сравнительно холодный, чай вырывался съ замѣтною силою и слабо кипѣлъ въ стаканахъ и во рту, подобно сельтерской водѣ.
Минусы:
Поэтому мы, кладя заранѣе чай въ самоваръ, давали ему сначала сильно нагрѣться, потомъ ждали, пока онъ, освобожденный отъ горячихъ камней, остынетъ, и, наконецъ, пили готовый чай, не обжигая губъ. Но и этотъ, сравнительно холодный, чай вырывался съ замѣтною силою и слабо кипѣлъ въ стаканахъ и во рту, подобно сельтерской водѣ.
Отъ нечего дѣлать мы спали, какъ сурки. Нора наша не нагрѣвалась.
Иногда мы выходили изъ нея, отыскивали тѣнистое мѣстечко и наблюдали теченіе солнца, звѣздъ, планетъ и нашего большого мѣсяца, который, по сравнительной величинѣ съ вашимъ жалкимъ мѣсяцемъ, былъ то же, что яблоко относительно вишни.
Солнце двигалось почти наравнѣ со звѣздами и лишь едва замѣтно отъ нихъ отставало, что и съ земли замѣчается.
Мѣсяцъ стоялъ совершенно неподвижно и не былъ виденъ изъ ущелья, о чемъ мы очень тужили, такъ какъ изъ темноты мы могли бы наблюдать его съ такимъ же успѣхомъ, какъ ночью, до которой было еще далеко. Напрасно мы не выбрали другого ущелья, изъ котораго можно было бы видѣть мѣсяцъ; но теперь уже поздно!..
Приближался полдень; тѣни перестали укорачиваться; мѣсяцъ имѣлъ видъ узкаго серпа, все болѣе и болѣе блѣднѣвшаго, по мѣрѣ приближенія къ нему солнца.
Мѣсяцъ — яблоко, солнце — вишня: не зашла бы вишня за яблоко, не случилось бы солнечнаго затменія.
На лунѣ оно составляетъ частое и грандіозное явленіе; на землѣ оно рѣдко и ничтожно: пятнышко тѣни, чуть не съ булавочную головку (а иногда и въ нъсколько верстъ длины, но что это, какъ не булавочная головка въ сравненіи съ величиною земли), описываетъ полосу на планетѣ, переходя, въ благопріятномъ случаѣ, изъ города въ городъ и пребывая въ каждомъ изъ нихъ нѣсколько минуть. Здѣсь же тѣнь покрываеть или всю луну, или, въ большинствѣ случаевъ, значительную часть ея поверхности, такъ что полная темнота продолжается цѣлые часы…
Серпъ сталъ еще уже и, на ряду съ солнцемъ, едва замѣтенъ…
Серпъ совсѣмъ сдѣлался не виденъ.
Мы вылѣзли изъ ущелья и глядѣли на солнце черезъ темное стекло…
Вотъ, какъ будто кто-то съ одной стороны свѣтила приплюснулъ невидимымъ гигантскимъ пальцемъ его свѣтящуюся массу.
Вотъ уже видна только половина солнца. Наконецъ, исчезла послѣдняя его частица, и все погрузилось въ мракъ.
Набѣжала и прикрыла насъ огромная тѣнь.
Но слѣпота быстро исчезаетъ: мы видимъ мѣсяцъ и множество звѣздъ.
Это не тотъ мѣсяцъ—серпъ; этотъ имѣетъ форму темнаго круга, охваченнаго великолѣпнымъ багровымъ сіяніемъ, особенно яркимъ, хотя и блѣднымъ съ той стороны, гдѣ пропалъ остатокъ солнца.
Да, я вижу цвѣта зари, которыми когда-то мы любовались съ земли.
И окрестности залиты багрянцемъ, какъ бы кровью… Тысячи людей глядятъ невооруженными глазами и черезъ стекла на насъ, наблюдая полное лунное затмѣніе… Родныя очи! видите ли вы насъ?..
Пока мы тутъ горевали, красный вѣнокъ становился равномѣрнѣе и красивѣе. Вотъ онъ равенъ всей окружности мѣсяца; это середина затменія. Вотъ одна сторона его, противоположная той, гдѣ скрылось солнце, поблѣднѣла и посвѣтлѣла… Вотъ она дѣлается все блестящѣе и принимаетъ видъ брильянта, вставленнаго въ красный перстень…
Брильянтъ превратился въ кусочекъ солнца — и вѣнецъ невидимъ… Ночь переходитъ въ день — и оцѣпенѣніе наше пропадаетъ: прежняя картина предстала передъ глазами… Мы заговорили оживленно.
— Откуда беретъ земля видѣнную нами сейчасъ красноту? -спросилъ я.
— Атмосфера земная поглощаетъ и испускаетъ по преимуществу красные лучи, когда послѣднимъ приходится проходить громадную толщу воздуха, насыщеннаго водяными парами и туманными шариками. Ты поймешь это, когда вспомнишь про земныя зори.
Я говорилъ: «мы выбирали тѣнистое мѣстечко и дѣлали наблюденія»; но вы можете спросить: «какимъ образомъ изъ тѣнистаго мѣстечка вы наблюдали солнце?»
Я отвѣчу: «не всѣ тѣнистыя мѣста холодны и не всѣ освѣщенныя мѣста накалены». Дѣйствительно, температура почвы зависитъ отъ того, главнымъ образомъ, сколько времени солнце нагрѣвало это мѣсто. Есть пространства только нѣсколько часовъ тому назадъ освѣщенныя солнцемъ и бывшія до того времени въ тѣни. Понятно, температура ихъ не только не могла быть высока, но она даже черезчуръ низка. Гдѣ есть скалы и крутыя горы, бросающія тѣни, тамъ есть и пространства, хотя освѣщенныя, такъ что съ нихъ можно видѣть солнце, — но холодныя. Правда, только иногда ихъ не бываетъ подъ рукой, и прежде чѣмъ ихъ отыщешь и дойдешь до нихъ, порядкомъ пропечешься — не спасетъ и зонтикъ.
Ради удобства и отчасти моціона мы, замѣтивъ множество камней въ нашей щели, рѣшили ихъ, не успѣвшихъ нагрѣться, натаскать въ достаточномъ количествѣ наружу, чтобы застелить ими нѣкоторую открытую со всѣхъ сторонъ площадь, и тѣмъ защитить свои тѣла, посредствомъ ихъ холоднаго лучеиспусканін, отъ жары.
Сказано — сдѣлано.
Такимъ образомъ мы всегда могли выходить наверхъ и, возсѣдая въ центрѣ каменной груды, — торжественно дѣлать наблюденія.
Камни могли прогрѣться!
Можемъ натаскать новыхъ, благо ихъ тутъ внизу много; въ силахъ, ушестеренныхъ луною, также недостатка быть не можетъ.
Это мы совершили уже послѣ солнечнаго затменія, котораго даже и не ждали съ увѣренностію.
Кромѣ этого дѣла, тотчасъ послѣ затменія мы занялись опредѣленіемъ широты той мѣстности луны, на которой мы находились, что было сдѣлать нетрудно, имѣя въ виду эпоху равноденствія (она видна изъ случившегося затменія) и высоту солнца. Такимъ образомъ широта мѣста оказалась въ 40 град. сѣв. шир., и мы не находились, значитъ, на экваторѣ луны.
«…мы наблюдали затменіе…»
Итакъ прошелъ полдень — 7 земныхъ сутокъ съ восхода солнца — чему мы не были свидѣтелями. Въ самомъ дѣлѣ, хронометръ указываетъ, что время нашего пребыванія на лунѣ равно 5 земньмъ суткамъ. Слѣдовательпо, мы явились на луну рано утромъ въ 48 часу. Это объясняетъ, почему мы, проснувшись, нашли почву очень холодной: она не успѣла нагрѣться, будучи страшно охлаждена предшествующей продолжительною 15-дневною ночью.
Мы спали и просыпались и каждый разъ видѣли надъ собой все новыя и новыя звѣзды. Это все тотъ же знакомый землѣ узоръ, все тѣ же звѣзды, только узкая дыра, въ которой мы помѣщались, не дозволяла за разъ видѣть большое ихъ количество, да не мерцали онѣ на черномъ полѣ да текли въ 27 разъ медленнѣе.
Вонъ показался Юпитеръ; его спутниковъ можно видѣть здѣсь невооруженными глазами, и мы наблюдали ихъ затменія. Пересталъ быть виденъ Юпитеръ. Выкатилась полярная звѣзда. Бѣдная! она не играетъ здѣсь важной роли. Только мѣсяцъ одинъ никогда не заглянетъ въ наше ущелье, если мы даже будемъ тутъ дожидаться его тысячу лѣтъ. Не зайдетъ — потому что онъ вѣчно неподвиженъ. Его оживить можетъ только движеніе нашихъ тѣлъ на этой планетѣ; тогда онъ можетъ опуститься, подняться и закатиться… Къ этому вопросу мы еще вернемся…
Нельзя все спать!
Мы принялись строить планы.
— Ночью выйдемъ изъ ущелья, но не тотчасъ послѣ заката, когда почва накалена до крайней почти степени, а спустя нѣсколько десятковъ часовъ. Посѣтимъ и наше жилище; что-то тамъ дѣлается? Не напроказило ли солнце? Затѣмъ повояжируемъ при мѣсячномъ освѣщеніи. Насладимся видомъ здѣшняго мѣсяца. До сихъ поръ мы видѣли его похожимъ на бѣлое облачко, ночью же увидимъ во всей красѣ, во всемъ блескѣ и со всѣхъ сторонъ, такъ какъ онъ быстро вертится и самъ себя покажетъ не болѣе, чѣмъ въ 24 часа, то есть въ незначительную часть лунныхъ сутокъ.
Нашъ большой мѣсяцъ — земля имѣетъ фазы, какъ и луна, на которую мы прежде смотрѣли издали съ мечтательнымъ любопытствомъ.
Для нашей мѣстности въ полдень бываетъ новомѣсячіе, или новоземліе; при заходѣ солнца — первая четверть; въ полночь — полномѣсячіе; при восходѣ — послѣдняя четверть.
Мы находимся въ мѣстности, гдѣ ночи и даже дни вѣчно мѣсячные. Это недурно, но только до тѣхъ поръ, пока мы существуемъ въ полушаріи, видномъ съ земли; но какъ скоро мы переходимъ въ другое полушаріе, не видное съ земли, то тотчасъ же лишаемся ночного освѣщенія. Лишаемся до тѣхъ поръ, пока находимся въ этомъ несчастномъ и вмѣстѣ съ тѣмъ столь таииственномъ полушаріи. Таинственно оно для земли, такъ какъ земля его никогда не видитъ и потому ученыхъ оно очень интригуетъ; несчастно оно потому, что его жители, буде они тамъ есть, лишены ночного свѣтила и великолѣпнаго зрѣлища.
Въ самомъ дѣлѣ, есть ли на лунѣ обитатели?.. Каковы они? Похожи ли на насъ? До сихъ поръ мы ихъ не встрѣчали, да и довольно трудно было встрѣтить, такъ какъ мы сидѣли чуть не на одномъ мѣстѣ и занимались гораздо болѣе гимнастикой, чѣмъ селенографіей. Особенно интересна та невѣдомая половина, черныя небеса которой по ночамъ вѣчно покрыты массою звѣздъ, большею частію мелкихъ, телескопическихъ, такъ какъ нѣжное сіяніе ихъ не разрушается многократными преломленіями атмосферы и не заглушается грубымъ свѣтомъ огромнаго мѣсяца. Нѣтъ ли тамъ углубленія, въ которомъ могутъ скопиться газы, жидкости и лунное населеніе? Таково содержаніе нашихъ разговоровъ, въ которыхъ мы проводили время, дожидаясь ночи и заката. Его мы ждали также съ нетерпѣніемъ. Было не очень скучно. Не забыли и про опыты съ деревяннымъ масломъ, о которомъ заранѣе говорилъ физикъ.
Дѣло въ томъ, что намъ удавалось получить капли громадныхъ размѣровъ. Такъ, капли масла съ горизонтальной плоскости, при паденіи, достигали величины яблока. Капли съ острія были гораздо меньше; черезъ отверстія масло вытекало раза въ 2½ медленнѣе, чѣмъ на землѣ при одинаковыхъ условіяхъ. Явленія волосности, зависящія отъ борьбы частичныхъ силъ жидкости, постоянныхъ на всякой планетѣ, съ тяжестію проявлялись на лунѣ съ ушестеренною силою. Такъ, масло по краямъ сосуда поднималось надъ среднимъ уровнемъ разъ въ 6 сильнѣе. То же происходило съ поднятіемъ, выше уровня жидкости, этой послѣдней въ трубкѣ.
Въ маленькой рюмкѣ масло имѣло форму почти сферическую — вдавленную…
Не забывали мы и грѣшной своей утробы. Черезъ каждые 6-10 часовъ подкрѣпляли себя пищей и питьемъ.
Съ нами былъ самоваръ съ плотно привинченной крышкой, и мы частенько попивали настой китайской травки.
Конечно, ставить его обыкновеннымъ образомъ не приходилось, такъ какъ для горѣнія угля и лучины необходимъ воздухъ; мы просто выносили его на солнце и обкладывали особенно накалившимися мелкими камешками. Поспѣвалъ онъ живо, — не закипая. Горячая вода вырывалась съ силою изъ открытаго крана, побуждаемая къ тому давленіемъ пара, не уравновѣшеннымъ тяжестію атмосферы.
Такой чай было пить не особенно пріятно, въ виду возможности жестоко обвариться, ибо вода разлеталась во всѣ стороны, какъ взрываемый порохъ.
Поэтому мы, кладя заранѣе чай въ самоваръ, давали ему сначала сильно нагрѣться, потомъ ждали, пока онъ, освобожденный отъ горячихъ камней, остынетъ, и, наконецъ, пили готовый чай, не обжигая губъ. Но и этотъ, сравнительно холодный, чай вырывался съ замѣтною силою и слабо кипѣлъ въ стаканахъ и во рту, подобно сельтерской водѣ.
Минусы:
Поэтому мы, кладя заранѣе чай въ самоваръ, давали ему сначала сильно нагрѣться, потомъ ждали, пока онъ, освобожденный отъ горячихъ камней, остынетъ, и, наконецъ, пили готовый чай, не обжигая губъ. Но и этотъ, сравнительно холодный, чай вырывался съ замѣтною силою и слабо кипѣлъ въ стаканахъ и во рту, подобно сельтерской водѣ.
Написать свой ответ
Похожие компании
